Бхагавата Пурана 1 Песнь 2 глава стихи 9-10.

Сута Госвами начинает объяснять, каковы должны быть ожидания в Дхарме. Он конкретизирует само понятие мокши. āpavargya означает «переход по ту сторону», это называется единственной артхой, смыслом, целью Дхармы. И также звучит, привычное уже нам из чтений Бхагавад Гиты, противопоставление принципу камы (спонтанных желаний). Очень ясно и четко определяется, что человек, который посвящает себя Дхарме, не должен рассчитывать на реализацию камы. Только переход по ту сторону, т.е. мокша, может быть целью усилий в Дхарме.

Мадхвачарйа, цитируя Падма Пурану, говорит:

В действительности же мы можем увидеть в других людях и в самих себе склонность с помощью Дхармы, так или иначе, обустроить свое существование. Это касается и каких-то внешних вопросов. Мы ожидаем, что человек, который занимается Дхармой, будучи угодным Богу, получает «жирные» льготы здесь, в материальном мире. И, соответственно, мы хотим и ожидаем этого. Можно провести параллель с христианским Ветхим Заветом, где сам принцип взаимоотношений человека и Бога это выполнение определенных правил и соответствующее воздаяние, дивиденды, которые человек получает. Везде, во всех обетованиях, которые там звучат, Бог говорит, что ты и прочие, кто будут признавать меня своим Богом, следовать Моим путям и предписаниям, будут иметь тучные стада, добрую землю, долгие годы жизни, богатство, неиссякаемых сыновей, твой род никогда не прервется и т.д. И мы понимаем, что тут поклонение Богу может быть достаточно выгодным. Естественно, речь идет не только о таких грубых ожиданиях. Мы ждем каких-то более тонких плодов, выраженных в счастье и в том, что большинство людей видят преимуществом религии: психологическая устойчивость, защищенность, когда приходят какие-то испытания, трудности, а мы всегда можем спрятаться за религиозными объяснениями и, таким образом, нивелировать неприятное для нас влияние тех или иных событий.

Эту группу людей, которые характеризуются подобными ожиданиями, можно назвать религиозными мещанами. Они обустраивают свой быт, в том числе и с помощью религии. Для них это психологическая защита, некоторая наполненность положительными эмоциями, внутреннее утешение, что живу я не впустую, не как другие. И также это ожидание того, что дом будет как полная чаша, все беды, все проблемы будут обходить стороной. То есть, у меня всегда есть преимущества перед другими. И люди стараются исполнять Дхарму, чтобы получать какие-то воздаяния, в том числе избежать наказаний, страданий в этой жизни или следующей.

Другая группа людей, с другими ожиданиями, это категория религиозных идеалистов, которые по сути своей являются все теми же религиозными мещанами, но с большими идеологическими амбициями, с желанием быть, выглядеть, чувствовать себя гораздо выше, лучше, чем все прочие. И они, пафосно и показательно, отметают религиозное мещанство, ожидание каких-то вознаграждений, хотя только их и ждут. Без оных вознаграждений их вера весьма быстро слабеет, исчезает, но им претит чувствовать себя корыстными «жуками», которые копошатся в останках крупиц благ в этом мире вместе со всеми остальными в попытках что-то себе урвать. Они хотят, с одной стороны, все это иметь, а, с другой, выглядеть для других и самих себя аки ангелы небесные, которые над всей этой копошащейся помойкой летают, белые и сияющие, и только с сочувствием взирают на всю эту чернь, которая там, внизу, ковыряется со своими мелочными устремлениями. Их тенденция – дальше, выше. Потому отметается не только этот грубый религиозный меркантилизм, но отметается религия вообще, как понятие набожности, благочестия, отметается даже, в конце концов, мокша. Отметается джнана, отметается карма, как часть религиозной практики, заключающейся в исполнении своего долга. Все выше, выше и выше. Что выше? Выше бхакти. Хорошо, мы закрепились на уровне бхакти, нас интересует только бхакти-йога, все остальное - это все низшее, грубое, корыстное. Мокша – это «ведьма». Ничего, что Шастра ее определяет целью живого существа, что Бхагаван в Гите столько раз указывает на нее, как на финальную цель. Только бхакти! Но когда мы повнимательнее изучим идеологию этих людей, мы видим, что «бхакти» - это тоже не предел мечтаний. Бхакти это хорошо, но какое бхакти? Оказывается, бхакти может быть корыстным. «Ты чей бхакта? А, Нарайаны... Значит, ты расчетливый преданный, потому что твой Бог – Нарайана. Нарайана богат, поэтому моя гениальная религиозная проницательность подсказывает мне, что ты корыстный. Ты же предан богатому Богу, значит, ты корыстен, ты хочешь его богатств. Вот я предан красивому Богу, я не предан богатому Богу, я выше тебя».

И религиозный идеалист упивается своим потоком вдохновения, мыслями, революционными идеями. «Кто такой Нарайана? Нарайана – это всего лишь Бог, а я поклоняюсь Кришне. Кришна – это больше, чем Бог». Не беда, что Шастра всячески кричит против этого: говорит, что всё находится внутри этого Бога, Брахмана; ничто и никто не может находиться за Его пределами и что Он всюду равно совершенный. Но мы - религиозные революционеры, поэтому мы выше Шастры, наша мысль может выйти за её пределы, за пределы религии, подняться над ней. «Кто такой Ведавйаса? Ведавйаса - это просто секретарь, просто передал нам послание, но мы… У нас есть сердце, я лечу очень высоко, я понимаю, что над бхакти Нарайане, этому помещику вайкунтховскому, есть чистая преданность прекрасному Кришне, преданность сладчайшей красоте, идеалу».

А потом приходит другой идеалист, снисходительно смотрит свысока на этого и говорит: «Да, в целом ты идешь в правильном направлении, но ты еще зеленый. На самом деле я открою тебе секрет: преданность Кришне – ничто. Кто Такой Кришна? Похотливый юнец, Который бегает за гопи. Я знаю, Кто Его контролирует. Его контролируют гопи, преданность гопи выше». Вот это да! Вот это откровение, революция! А он продолжает тебя шокировать: «Это еще не все! Среди них лучшая – это Радхарани. Она контролирует Кришну. Если мы войдем в круг Радхарани, мы будем контролировать Кришну». Все - полный экстаз, «харибол» и «джай». Нам ничего больше не надо, только милость Радхарани. Нас Кришна больше не интересует. Кто такой Нарайана, мы вообще забыли. «Брахман» – майавадское ругательство теперь.

Но характеризует их не только эта надуманная, оскорбительная для Шастры система формальных целей - кому мы служим, но это так же выражается в системе ожиданий относительно себя самого. Это логично. Если мы претендуем на такие цели, такие уровни, такую степень мегапреданности, супербескорыстности и прочего, мы должны соответствовать. И идеалист начинает ожидать соответствующих высот, соответствующих изменений как в себе самом, так и в других таких же идеалистах.

Естественно, что со временем он обнаруживает, что, оказывается, возвышенные преданные и даже его Гуру ходят по земле, а не летают по воздуху; оказывается у них остались какие-то вкусовые предпочтения; оказывается, они могут на что-то рассердиться, заболеть, устать и т.д. А уж если заглянуть в себя, то, чем дальше, тем сложнее становится скрывать, что, в общем-то, каким ты был, таким ты и остался во многом. Остались привязанности, вкусы, черты характера, про особенности физического тела и говорить не приходится. И со временем этот образ «ангела, взмывающего в небо» становится все более и более наивным в собственных глазах, потому что ты всё больше видишь себя одним из этих «навозных жуков», которые копаются и выкапывают себе что-то. Ты все больше и больше видишь, что на самом деле ты тот, кого ты презирал, на кого ты пытался смотреть свысока, кто был для тебя образцом того, каким быть не нужно, каким быть стыдно. Возникает тяжелейшее непереносимое несоответствие между тем, что есть на самом деле и тем, что должно быть согласно твоим ожиданиям. Конечно, это приводит к внутренней катастрофе. Вера в такой ситуации не может жить. Ты должен либо оставить это все, либо стать лицемером.

То есть в религиозном идеализме ты пытаешься быть не тем, кто ты есть на самом деле. Ты обманываешь себя настолько, насколько у тебя это выходит. В религиозном мещанстве ты - тот, кто ты есть, но для тебя это становится твоим собственным приговором. Ну, вот такой я, что с этим поделать… Вот такой я на самом деле. Зачем что-то себе придумывать, мудрить, рисовать то, чего нет? Зато я честный, говорю то, что есть. Поэтому без всякой брезгливости и прочих «предрассудков» он с хорошим аппетитом ковыряется в этой куче. Ожидает всех этих благ, дивидендов. Он тот, кто он есть, и действует соответственно. Ничего другого он не ожидает, ничего другого ему не надо, поэтому куда его дернет нынешняя свабхава, туда он и покатится. Держит пока что его в рамках религии – будет держаться. Потащит вниз, он пустится во все тяжкие.

Общим между двумя этими категориями является принцип камы. У одних кама грубая, тамастичная или раджастичная, показывает необходимость в самых повседневных, самых простых, грубых удовольствиях, надобностях. Кама других требует чего-то более тонкого, экзотического, идеалистического, возвышенного, поэтому требуется некоторый полет мысли, требуется принцип сравнения. Отсюда возникают все эти надуманные иерархии, градации. Но корень всего этого – просто принцип желаний.

Дхарма же призывает к другому принципу. В Гите мы читали:

Это принцип третьей категории людей. Это люди, которые понимают, что неважно, какие желания тебя куда-нибудь тащат, и неважно, куда они тебя тащат. Важно то, что берутся они от этих самкалп: от внутренних вкусов, склонностей, из которых, собственно, и образована твоя временная свабхава, формируемая карма-пхалам или какими-то внешними факторами. Для таких людей нет принципиальной разницы между религиозными идеалистами и религиозными мещанами. Как говорят в народе: «хрен редьки не слаще». Это одно и то же. Это одна и та же игра, один и тот же бег за своими камами, в какой бы форме это все не преподносилось. То люди Дхармы, которые отказываются от самого принципа камы.

Как Прахлад в молитве говорит ahaṁ tv akāmas tvad-bhaktaḥ: «Я– не ради желаний Твой бхакта». Это не означает, что я Твой бхакта, Твой слуга, принудительно служащий Тебе с отвращением, без всякой устремленности. Это означает, что я являюсь Твоим бхактой не потому, что к этому меня склонили мои вкусы, мои камы. Здесь другой принцип: принцип веры, шраддхи.

Религиозные мещане принимают себя такими, каковы они есть, и поэтому не пытаются ничего изменить, не пытаются ничего выполнить внутреннего, преображенного, не пытаются мыслить так, как учит Шастра, они просто заключают с Богом сделку: «мы копаемся дальше, а Ты за наши определенные усилия не трогаешь нас». А религиозные идеалисты полностью пытаются игнорировать то, какие они на самом деле и пытаются совершать садхану каким-то воображаемым двойником, некой эфемерной личностью, которую они хотели бы в себе видеть. И поэтому так поверхностно они пытаются себя менять, притом изваять из себя что-то такое, абсолютно не человеческое, сверхъестественное.

Человек Дхармы, который движется верой, принимает себя таким, какой он есть. Он не пытается ничего идеализировать, потому что попытка идеализации – это всегда ложь. Он не пытается ощущать себя другим. Поэтому он не ожидает, что как только он сильно поверит в ту или иную концепцию, он начнет воистину ей соответствовать. Он прочитал в книжке: «настоящий преданный не чувствует скорби», - и он тут же начинает не чувствовать скорби, он же настоящий преданный, он же уверовал в это. Нет, дхармин чувствует скорбь, как чувствует радость и пр. Но, чувствуя скорбь или радость, или что-либо иное, он продолжает оставаться верующим. Верующим в тот путь, который обозначен Шастрой. Он продолжает оставаться самим собой, продолжает видеть, из чего слеплены его нынешние симпатии или антипатии. Продолжает видеть, что при исполнении каких-то шастрических предписаний он чувствует сильнейший дискомфорт, а при исполнении других - прилив воодушевления и, понимая, откуда все это происходит, он просто продолжает выполнять эту Дхарму. Совершенно неважно, соответствует он ей идеально или не соответствует, желает ли он ее исполнять или не обнаруживает внутри себя ни малейшего желания.

Первая и вторая категория религиозных людей пытаются еще больше обосноваться в этом мире, и Дхарма для них – просто одна из возможностей это сделать. Что значит обосноваться в этом мире? Это не означает купить себе еще один шкаф, завести вторую семью, отложить деньги про запас на ближайшую тысячу лет. Это означает еще больше обрасти в этом мире цепями симпатий и антипатий, привязанностей и отвращений. Еще больше наполнить структуру внутри себя, по которой циркулируют наши камы, желаниями, разогнать их еще сильнее.

А человек Дхармы, как говорится в этих стихах, видит только одну цель этих усилий – выйти отсюда. Не изменять себя, не улучшать себя, не становиться здесь каким-то ангелоподобным существом, на которое будут все, в том числе и он сам, с благоговением и восторгом взирать. Не становиться существом, которое будет исполнено гармонии, счастья, радости, устремленности и прочего. Не человеком, который обрастет здесь благословениями, которые можно расставить по всем углам своей квартиры, а уйти отсюда. Уйти отсюда - это означает перестать быть частью самсары, самой высокой ее частью или самой низкой. Уйти отсюда - означает отказаться, как от самых грубых, низких устремлений, так и от любых идеалов своих собственных. Уйти отсюда - означает, что исключительно Бхагаван по своему усмотрению решит, каков ты. Поэтому здесь и сейчас ваять из себя что-то такое, что понравится тебе, что будет выше твоих собственных самых смелых ожиданий просто потому, что тебя это разогревает изнутри, тебя это вдохновляет, - дхармин не будет этого делать. Он откажется от этого, он поймет, что мокша подразумевает отказ от всего этого, выход за пределы любых твоих ожиданий.

Поэтому Вайшнав, движимый верой, не пытается быть другим, не самим собой. Видя себя таким, какой он есть, в скорби, в счастье, в обретении, в лишениях, в желании, нежелании, он верит очень ясно, очень живо, очень актуально в необходимость исполнения для себя всего того, что предписывает Шастра, самого этого пути йоги, пути Дхармы. И его принципиально не интересует собственный отклик. Отклик своего сердца, отклик своих чувств, отклик своих желаний или нежеланий на этот путь Дхармы. Потому что все то, что откликается изнутри, останется здесь. А твоя цель – выйти за пределы всего этого. Поэтому бессмысленно улучшать это, ожидать, что по-настоящему ты начнешь совершать Дхарму только тогда, когда у тебя появится пресловутый духовный вкус: к Кришна-наму, к ваирагйе, к какому-то абстрактному преданному служению, к духовным вещам. Дхармин этим хламом голову себе принципиально не забивает, потому что не имеет никакого значения, какой вкус у тебя появится или какой у тебя не появится. До тех пор, пока твой вкус для тебя что-то значит, ты относишься к одной из этих двух категорий людей: или ты религиозный идеалист, или ты религиозный мещанин.

Путь Дхармы изначально пролегает в другой плоскости, поэтому дхармину нужна шраддха. Идеалисту и мещанину шраддха не нужна. Вместо шраддхи у них кама, ничего другого не надо: нет камы – нет Дхармы. Для дхармина шраддха это основа воодушевления. Это источник его силы, вера в тот путь, который ведет за пределы тебя самого, за пределы того, какой ты. Это тот путь, который в принципе не рассматривает какое-то твое улучшение, здесь нечего улучшать. Все сделано из пракрити: саттва, раджас, тамас перетекают друг в друга, сменяются друг другом. Поэтому вера это феноменальное начало, которое совершенно невозможно разложить по косточкам: откуда это, что это, как этим управлять, какая часть мозга ее синтезирует и т.д.? Это способность заглянуть за пределы системы. Обратиться к тому, что глобально обозначено jīvasya tattva - сущность таинства жизни. jīvasya tattvajijñāsā nārtha - только стремление взыскать, понять, найти эту суть бытия, таинство самой ткани жизни является единственной артхой, единственной целью, единственным смыслом для того, кто встал на путь Дхармы. Из последующего же стиха будем видеть, что речь идет не о каком-то абстрактном пресловутом смысле жизни, который у каждого свой. Речь идет о Всевышнем. В Шрути мы видим много указаний на это:

Дальше, чем Он, чем эта таттва жизни, познавать абсолютно нечего и некого. По ту сторону от Него, от Вишну не существует ничего. Эта формула не означает, что Он самый мудрый и если мы познаем Его, мы, таким образом, сразу получим всю «библиотеку», познаем все остальное. Это означает, что всего остального нет.

Познавать – это способность чит. Как мы познаем? Чтобы познавать, нужно воспринять что-то. Должно быть что-то, какая-то таттва, какая-то субстанция. Может быть, совершенно непонятная, но какая-то таттва, которую мы воспримем, и потом мы начнем ее изучать. Так вот, Он - основа всех таттв. Он - база, корень, ничего другого нет. Поэтому это определяется, как цель Дхармы. Не улучшить себя, не изменить себя, не стать другим, счастливым, свободным от страданий и сомнений, не избавиться от таких дискомфортных вещей как рождение и смерть, но погрузиться в само таинство жизни, в первооснову жизни. Это единственная цель, это единственное стремление человека Дхармы. Такое направление для поиска, для самонастроя в чтении Бхагавата Пураны дает Сута Госвами.