Нарада продолжает свое обращение к Йудхиштхире. Звучат стихи, которые очень похожи на аналогичные стихи в начале Бхагавад Гиты. Используется тот же оборот, который использовал Шри Кришна: «Думаешь ли ты, что конкретное живое существо, к которому ты привязан, dhruva неизменное или adhruva противоположное этому, в любом случае нет причин для скорби». Откуда берется скорбь? Из-за sneha нежной привязанности. Само слово sneha основным значением имеет «что-то маслянистое», «вязкий жир». Как жир или масло пристают к рукам, так что тяжело от них отмыться, так и понятие sneha - это увлеченная, заинтересованная привязанность, которая как масло обволакивает другого человека и любящий «прилипает» к нему, как масло к поверхности кожи. И берется такая привязанность от неведения, непонимания. Это не значит, что если мы что-то не понимаем, мы к этому привязываемся. Речь о том, что sneha возникает тогда, когда просто срабатывает привычный для человека механизм одобрения вкуса.

Что мы делаем каждый день с утра до вечера? Мы заглядываем внутрь себя и спрашиваем: «Чего бы мне хотелось?» Если мы с чем-то, с кем-то сталкиваемся, мы снова заглядываем внутрь себя и оцениваем отзыв, приходящий изнутри. Нас мало интересует, откуда этот отзыв берется: неведение заключается в том, что нам не хочется отягощать себя разумением. Раз приходит изнутри, значит, это мое. Если приходит изнутри одобрение, симпатия к какому-то человеку, мы решаем, что нам это надо, нам этот человек дорог. И наше «масло» привязанности тут же обволакивает предмет привязанности. Если изнутри приходит антагонизм, вкус раздражен, мы делаем вывод, что нам этот человек не симпатичен, нужно от него отделаться. Вот это moha, когда мы так принимаем решения, когда привязанность рождена на основе погружения в свои внутренние ощущения.

Следующий стих обращает на себя внимание интересным и ярким построением слов. В первом стихе говорится, что ты можешь рассматривать человека, к которому привязан, изменчивым, приходящим, смертным, а можешь знать его вечным, неизменным существом. Следующий стих говорит: «Поэтому скорее отбрось vaiklavyam, слабость рассудка». Почему слабость рассудка? Потому что ajñāna-kṛtam, действующего не по принципу джнаны. Джнаны чего? Атмана. Это не просто вдруг откуда-то взявшийся нелепый призыв. Существует прямая смысловая связь со словами, которые сейчас прозвучали.

Человек может думать, что мы – куски мяса, сборище атомов или же человек может знать, что мы есть вечные души, но и то и другое вполне может относиться к категории слабости рассудка человека, который живет не по знанию Атмана. То есть человек может знать, что он есть вечная душа, а не временное тело, но при этом эти его умственные заключения, как бы искренне он в них ни верил, могут относиться к слабоумию, вызванному жизнью не по знанию Атмана. Это очень важно понимать.

Аналогичный стих мы находим и в Бхагавад Гите. Здесь Нарада использует слово vaiklavyam слабость рассудка. Шри Кришна во 2 главе Гиты использует слово klaibyaṃ :

О чем идет речь? О какой-то безжалостности, как некоторые комментаторы подают призыв Кришны? Речь совсем о другом. Эта слабость рассудка не в том, что мы считаем живое существо приходящим и временным. Можно сделать вывод, что, если мы считаем его вечным, то мы, стало быть, уже живем по джнане, у нас мощный религиозный буддхи и мы на правильном пути. Ничего подобного! Нарада очень ясно говорит: «Ни то, ни другое не приближает тебя к Истине, ни то, ни другое не делает тебя джнанином». Очень хороший пример для нас. Мы можем годами слушать правильные наставления, иметь гору правильной информации, повторять всю эту правильную философию, но с точки зрения реальности быть слабоумными, живущими не по знанию Атмана. В чем же знание Атмана?

Во второй половине 45 стиха Нарада показывает отсутствие джнаны Атмана: «Ну, как же там эти беспомощные и несчастные остаются без меня?». Это не указание на грубую гордость или нелепое самомнение типа: я могущественней всех, я самый великий, я все могу, и все от меня зависят. Понимание Атмана и жизнь в соответствии с этим пониманием, это не просто набор правильных знаний, которые мы читаем, слушаем, повторяем, это принцип мышления. Да, мы в курсе, что живое существо вечно, но толку-то от этого? То, что высмеивает здесь Нарада, это аханкар.

Все читали и слышали это слово, но с подачи известных комментаторов значение этого слова трактуется абсолютно неверно. ahaṁkāra это сложносоставное слово и буквально оно означает «я действующий», «я действующее начало». Это не гордость, не самомнение и не бессмысленное словосочетание «ложное эго». Аханкар – это понимание ощущения себя действующим. В этой строке Нарада передразнивает аханкар: «Как же там без меня эти несчастные!». anāthāḥ - литературно здесь переведено «беспомощные», но буквально это те, кого никто не ведет, кто не имеет господина, о ком некому позаботиться. Откуда возникают в человеке такие мысли? Только благодаря аханкару. Я могу позаботиться. Такая идея может возникнуть только тогда, когда мы чувствуем себя действующими. Мы думаем: «От нас зависит, что будет со мной, с другими существами». Мы чувствуем, что мы что-то делаем, что-то совершаем, можем прийти кому-то на помощь. Йудхиштхира думал: «Мой бедный, слепой, старый родственник, он полностью зависел от меня. Кто теперь даст ему поесть? О, какой ужас!». И как следствие, возникает слабость сердца. Я есть карта (действующий), поэтому, если я дам ему поесть, он будет сыт; если я защищу его от диких зверей, он будет в безопасности. Я могу кому-то обеспечить комфорт, безопасность, потому что я могу воздействовать на пракрити, на других живых существ. Вот это Нарада называет жизнью без знания Атмана, потому что это противоречит пониманию реальности. В Гите Бхагаван говорит:

Вот я поднимаю руку, вот я открываю рот и что-то говорю, вот я куда-то перемещаюсь. Соответственно, я вижу вокруг себя других существ, на которых распространяется сфера моего влияния. Дам поесть, будут есть, не дам поесть, у них не будет еды. От меня что-то зависит, я действующий. Вот это и есть иллюзия, и не имеет никакого значения, что при этом ты якобы умудренный знаток Шастры и можешь ляпнуть высокопарное: «Я есть душа, я не тело». Это очень важный пример. Мы можем столетиями слушать правильные лекции, но само по себе это в принципе никому не нужно. Потому что само по себе, и даже если мы будем в оное очень сильно и искренне верить, это ни к чему не приведет. Джнана – это не философия, которая у нас в голове сидит, она никому не нужна, потому что понимание, что я - вечный, кроме впечатлений не дает мне ничего. Джнана – это особый ход мышления. Как именно живет сознающий? Если он живет как аханкар, у него нет ничего ценного. Потому что джнаны Атмана, у него нет.

Именно поэтому человек обрастает огромным количеством иллюзий, которые выражаются далее как двеша (отвращение, ненависть) или снеха (привязанность). Мы ощущаем, мыслим себя, как карта, действующим. Инстинкты баддхи раскрашивают все в разные цвета для создания иллюзии движения откуда-то куда-то, иллюзии развития, иллюзии впечатления, что мы что-то получили, что-то новое испытали, так создается иллюзия, что мы якобы живем. Баддха требует этого. Поэтому послушные ее зову и одуревшие от незнания Атмана, мы пытаемся также раскрасить то, что находится в сфере нашего влияния. Вот мои дети, они зависят от меня. Мы начинаем разливаться липкой жижей снехи по отношению к ним, по отношению к друзьям. Такой же липкой, но жижей двеши (ненависти), мы разливаемся по тем, кого мы обозначили как врагов, завистников, неприятных людей, по каким-то неприятным событиям. Мы начинаем испытывать фобии или увлеченную одержимость чем-то. И весь этот болезненный бред, горячка называется нами полноценной жизнью. Хотя, в действительности, это острая форма безумия, болезнь, набор ранящих галлюцинаций. Стараясь синтезировать что-то приятное для нас, мы наделяем людей, объекты, события какой-то приятной начинкой и для контраста мы отделяем от них тех, кого мы наделяем неприятными свойствами. Потому что без сравнения мы не сможем наслаждаться. Мы об этом не знаем, но баддха это знает, поэтому вынуждает нас делать так. И те удовольствия, наслаждения, которые мы для себя синтезируем, в конечном итоге превращаются для нас в страдания. Неизбежно происходят разочарования, болезненные события, утраты, которые мы опять же пытаемся заместить чем-то приятным, а это приятное снова выражается в каком-то страдании. И этот коктейль из приятных и неприятных впечатлений называется нами разнообразием жизни. Это и есть вишайа. Часть этой вишайи заключается в том, что мы пытаемся видеть себя, как некое определяющее начало, а других живых существ – как тех, на кого мы можем влиять.

Подав с мягким сарказмом этот принцип, Нарада лаконично, но очень емко задает отрезвляющий вопрос. Здравомыслящий человек должен знать, что воплощённый в теле, которое формируется из пяти грубых элементов, находится в параметрах (таттвах, стихиях), которые называются кала (время), карма (действия) и гуны (различные качества пракрити). Он находится не просто под влиянием таковых, как прохожий, который идет по чистому полю и гипотетически находится во власти стихий. Подует сильный ветер и ему будет холодно, выйдет солнце и ему будет жарко, пойдет дождь и намочит его. Речь не об этом. Вся ткань его бытия, которую он воспринимает, которой живет и мыслит, состоит из природ, чуждых ему: времени, действий и гун, т.е. составляющих пракрити. Он весь в этом живет, он определяем этим. Нарада очень метко сравнивает это положение с положением человека, который sarpa-grasta. Это не «укушенный змеей», это человек, которого проглотила змея или закатала в свои мощные кольца, как анаконда обвивает жертву мощными, парализующими кольцами своего тела, когда ты еще живой, но ты не можешь двинуться никак. Совершенно не имеет значения, какие усилия ты прикладываешь. Более того, ты даже можешь куда-то перемещаться: когда змея ползет, ты безвольно тащишься за ней. Это очень меткое определение живого существа в мире пракрити. Только человек, который напрочь лишен знания Атмана, будет думать, что находясь в таком положении, он может на что-то повлиять. Будучи сам проглоченный змеей, он якобы может спасти другого такого же. Как?! «О чем сейчас твое беспокойство, откуда оно взялось?» - говорит Нарада.

Это, к сожалению, наше нормальное состояние. Мы постоянно беспокоимся о том, на что никак не можем повлиять. Мы не просто маленькие слабые существа, у которых ограничена сфера влияния. У нас вообще нет сферы влияния. У нас есть только иллюзия того, что мы совершаем кармы. Мы их не совершаем, мы не есть карта. Мы - один из пяти каранам, и мы можем подумать, наверное, мы управляем 1/5 частью нашего тела. И это будет снова не правильное представление. Мы причастны к кармам. Мы – воспринимающие кармы и формирующие какое-то отношение к ним. Из этого отношения рождается устремление. Это устремление есть причастность к кармам. За это устремление мы несем ответственность. Оно характеризует нас. Но в действительности это устремление как приток реки впадает в другой каранам – в свабхаву. И уже совокупность факторов свабхавы, будучи частью пракрити, оказывается непосредственным действующим. В Гите мы видим объяснение этого:

Невозможно живому существу совершать какие-то кармы, претендуя на очевидный пхалам (результат), нет взаимосвязи. Но мы пытаемся претендовать. Мы понимаем, что нам могут помешать другие живые существа, стихии, но настолько, насколько их сила будет превосходить нашу силу. Например, слабенький ветер не может помешать мне натянуть веревку и развесить сушиться белье. А ураган снесет меня вместе с веревкой и бельем. Это пример человеческого маразма. Потому что, если у стихии и есть какая-то сравнительная сила, то мне с ней мериться нечем. У меня нет никакой сферы влияния, потому что я не совершаю карму. Я наблюдаю, как поднимается и опускается моя рука. Более того, само наблюдение, когда глаза через хрусталик воспринимают отражающийся свет, тоже не я делаю, я - свидетель происходящего. Это фундамент жизни по пониманию Атмана.

Человек в этом положении - не какая-то бездушная скотина, которая считает, что сострадание ни к чему, что забота о нуждающихся это акт невежества. Во многих вопросах грань между такой фальшивкой и правильным отношением к вопросу может показаться очень тонкой, и ее не так просто сразу увидеть. Пока Дхритараштра находился на попечении Йудхиштхиры, последний правильно заботился о нем. Потому что это Правильное, Дхарма, долг. Долг не как ненавистный груз, который нужно донести, сбросить и вздохнуть с облегчением. Но и не то, что глупое живое существо воспринимает замечательной возможностью расплодить свою липкую снеху. Долг – это правильное. Он хорош, он желанен, он чист правильностью, благом, настоящим, это то, что Сат, истинное, оно чисто этим. И Йудхиштхира исполнял эту Дхарму, это правильно. Но когда Дхритараштра принимает решений уйти в отречение, это срабатывает как катализатор, проявляя, что помимо исполнения Дхармы, было что-то еще. Пока ты жирной рукой прилип к сковороде, ничего не замечаешь, а когда пытаешься руку оторвать, начинаешь чувствовать трудность этого, липкость жира, видишь натягивающиеся липкие нити, которые связывают тебя со сковородой. Также и здесь, когда Дхритараштра исчезает из видимой сферы влияния, Йудхиштхира чувствует дискомфорт. Проступают липкие нити снехи, стало быть, есть что-то от авидйи, от непонимания Атмана. «Как же Дхритараштра с супругой там будут без меня?» Я карта, я обеспечивал им защиту, кров, питание, лечение, одежду и пр. Вот в чем корень непонимания. Поэтому порвать привязанности, разорвать снеху нельзя, просто сказав себе: «не буду привязываться». Потому что есть у этого корень, и он не в недостатке информации. Корень в том, чем я живу в своем мышлении. Какого рода мое восприятие, чем движимо, на чем основывается, что критерий для него в самой сердцевине?

Настоящая садхана проходит в этой области. Я за 25 лет практики видел огромное количество людей, которые делали очень много всего на протяжении многих лет, но практически не видел людей, которые привносили что-нибудь в эту область. Они были очень искренни, они очень хотели что-то почувствовать, изменить свои качества, но все это находилось где-то во внешних сферах. Люди, которые не знают Атман, только во внешних сферах и живут, а значит и садхану только там совершают. Мнение о себе, о других у них формируется исключительно в категориях кармы, калы и гун. В Шветашватара Упанишад (5.12) есть стих, который говорит:

Настоящее живое существо, атма, принимает своими свойствами (свойствами чит) грубые и тонкие многоразличные облики. Рупа – это не просто какая-то форма, то, как ты выглядишь, но и характеристики персоны, т.е. не только грубые, но и тонкие вещи. И по причине соединения свойств самого чит и гун кармы, потока действий в мире, воплощенный постоянно видится нам изменяющимся, различным. Мы видим, что другой человек меняется, что в нас есть какие-то изменения, но на самом деле это все совокупность изменений пракрити. Поэтому пока есть во мне культ аханкара, садхану я совершаю исключительно в области этих изменений пракрити.

Люди очень легко обманываются. Они видят некое условное сравнение: есть более искреннее усердие и менее. Поэтому возникает такое ощущение, что если я внутри поднажму и более истово буду исповедовать какие-то концепции, я буду совершать садхану по-настоящему. А человек, который менее усердно, не сцепив зубы, говорит себе «это так, а это так», он поверхностно или даже лицемерно совершает садхану. Но вопрос гораздо глубже. Это принципиально другое начало.

Как на самом деле я мыслю? Мало просто узнать, что ты не это тело. Если ты продолжаешь жить, как это тело, если ты продолжаешь действовать, как часть этого мира и относиться к этим кармам так же, то, как бы ты ни внушал себе, что ты – вечная душа, толку от этого будет очень мало. Понять разницу очень важно. Важно понять, что Шастра не призывает к безразличию: раз я не карта, если я не действую, зачем мне кормить своего ребенка? Если все зависит от пракрити, пракрити накормит. Но речь идет не об этом. Речь идет о понимании, что как раз пракрити-то и кормит. Потому что я, как тело (грубое, тонкое, свабхава), это пракрити. Тот, кто глубже всех, атма, должен разуметь это, должен находиться в потоке действия, которое происходит. Не я делаю его, оно происходит, а я наблюдаю, вижу его. Я нахожусь в нем, как человек находится внутри змеи, которая проглотила его. Он созерцает и только, если змея уже передавила ему сонную артерию, у него начинаются галлюцинации, что он борется, вылезает, кого-то защищает и т.д. Это иллюзии, этого нет. На время, кармы и гуны атма должна смотреть со стороны, разумея, что она не есть карта, она присутствует в происходящем действии. Мы наблюдаем, как приходят различные пхалам, импульсы, влияния пракрити. Ее кармы движут нашим телом. В действительности, существует связь между нашими устремлениями и тем, какие плоды к нам приходят. Но нужно понимать, что плоды «приходят», а не я непосредственно их создаю. Я не могу на что-то повлиять.

Когда атма принимает это понимание, к ней приходит свобода. Мы не становимся безучастными к долгу. Шри Кришна, описав множество удивительных истин, говорит Арджуне в последней главе, что мыслящему нельзя отказываться от йаджны, тапасйи, данам, нельзя отказываться от долга. Но Дхарма тогда переходит на другой уровень, другой принцип отношения к тому, что есть исполнение Дхармы (правильного). Я есть носитель и приемник того, что правильное. Правильно заботиться о Дхритараштре, пока он находится во дворце. Я вижу как мое тело, будучи частью пракрити, частью карм, времени, гун, обстоятельств, выполняет все предписанное, это правильно, и я сорадуюсь этому. Я принимаю это как правильное, как верное. Когда я вижу, что сейчас период, когда кармы переносят тело Дхритараштры в отречение, я просто принимаю это. Мой долг на этом заканчивается. Поэтому болезненные нити-нервы снехи не будут тянуться за ушедшим в отречение. Он уходит, чтобы выполнять свой долг, это его жизнь, в ней что-то происходит, и я просто знаю об этом. И ничего большего во мне не должно быть, потому что ничего больше нет. Если я что-то протаскиваю еще, это и есть та слабость сердца, рассудка, которая мучает меня. Будучи сам частью пракрити, будучи поглощенным пракрити, как человек, поглощенный анакондой, я не могу на что-то влиять, что-то делать. Вот изводить себя, как начал это делать Йудхиштхира, я могу. От этого страдает моя Дхарма, страдаю я и прожигаю жизнь впустую. Поэтому Шастра совершенно справедливо и адекватно называет это бессмысленной слабостью.