Начало 13 главы 1 песни Бхагавата Пураны посвящено тому, как Махатма Видура возвращается из своего добровольного изгнания в Хастинапур и встречает там Дхритараштру. Бхагавата рассказывает, что Дхритараштра жил в комфорте, довольстве во дворце в Хастинапуре на содержании Пандавов. Следующие стихи, которые мы разберем, это слова Видуры, обращенные к Дхритараштре.

Тема, которая поднимается в словах Видуры, это адекватная оценка того, что представляет собой жизнь в мире пракрити. Люди отводят понятию времени очень мало значения. Религиозные люди используют веру в вечность души как своего рода наркоз, отключающий страх перед смертью вместо того, чтобы обретать в своей вере бодрость, собранность перед лицом смерти. Вместо этого происходит обратный эффект. Для последователей Вед, в отличие от последователей авраамических религий, комфортно думать: «Пройдет эта жизнь, будет следующая, потом еще и еще жизнь, чего особо напрягаться, куда торопиться? По чуть-чуть, постепенно, в свое удовольствие мы будем что-то поделывать и будем спокойны, ведь впереди у нас вечность, душа бессмертна, мы живем более-менее религиозной благостной жизнью, так что все хорошо». Так убаюкивает себя религиозный человек. Материалист просто старается забыться, рассматривает смерть, как какое-то там далекое неизбежное, а потому неважное, происшествие, которое будет еще не скоро, поэтому нужно сейчас просто жить. И он погружается во всяческие заботы, которые ныне его увлекают или кажутся необходимыми. Впрочем, религиозный человек делает тоже самое: есть вещи, которые ему интересны, которые необходимы, которые просто хороши или, по крайней мере, не плохи - и вот всем этим плотно забивается время его жизни. Поэтому смерть, как ему кажется, где-то очень далеко от него.

В действительности проблема даже не в том, что мы по своему невежеству не учитываем прагматичную реальность и искусственно в своем восприятии отдаляем момент смерти. Человек напоминает собой глупца, который обустраивает место для жизни на железнодорожном полотне, где с какой-то периодичностью проходит скоростной поезд. Он ставит на путях кресла, натягивает навес, подключает торшер, радуется, какой он нашел декоративный пенек, создает комфорт, уют, разбивает очаг и т.д. И проблема здесь не в том, что он недооценивает, как близко к нему этот скоростной поезд. Обычно всегда рассматривается только этот аспект: как это глупо, ведь через пять минут пройдет поезд и снесет все это вместе с ним. Но дело не в этом. А в том, что поезд здесь проедет, и совершенно неважно когда. Это будет финал. Это не одно из событий, это то, ради чего все происходит, это то, к чему все направлено, к чему все идет, это результат. Все остальное не имеет значения: через какое время приедет поезд, каким он будет, что к этому времени успеет натащить на железнодорожные пути человек, что он будет думать, как он проживет это время. Неизбежный и определяющий финал – появление в этой точке скоростного поезда. К смерти мы так, к сожалению, не относимся. Смерть для нас это некое важное, последнее событие, но просто событие из целого ряда событий, из которых состоит наша жизнь. Вот в этом глобальная ошибка.

Человек боится, что поезд пройдет, но когда он сегодня не прошел, эти пять минут не прошел, следующие пять минут не прошел, у человека вырабатывается ощущение, что когда-то он пройдет, но это не важно. И мы погружаемся в суету, дуреем от нее, как говорит Видура. Именно потому, что мы, понимая неизбежность смерти, воспринимаем ее просто как одно из событий, другие события кажутся не менее важными. Мы понимаем, что когда-то умрем, но надо же пожить! Смерть – всего лишь одно из событий. Такое отношение дает нам право полностью увязнуть в суете, в наших метаниях, бытовых делах. Мы, как этот человек на железнодорожных путях, старательно устраиваем нашу жизнь. Мы всю жизнь просто устраиваем нашу жизнь. Хотя жизнь сама по себе не имеет никакого практического смысла: никакая часть и никакое ее событие. Потому что смерть – это не какое-то из общего ряда событие. Это то, ради чего все. Незаметность, о которой говорит Видура, заключается не в том, что мы не знаем, когда придет смерть, а в том, что мы не замечаем настоящее значение смерти. Мы откладываем все на потом. Смерть – это не просто временной финал жизни, не просто переход, момент, событие. Это то, ради чего мы живем. Это не должно вызывать пессимизм или уныние. Должно быть прагматичное и здравое восприятие.

В смерти реализуется все то, чем мы живем, поэтому ради смерти мы и живем. Мы относимся к смерти несколько по-другому, потому что у нас нет подходящего опыта. Скорее мы склонны воспринимать смерть, как выпускные экзамены в школе. Все понимают, что обучаются в школе ради этих экзаменов, на них мы покажем, как хорошо усвоили материал, получим аттестат с оценками, что поможет нам поступить дальше в вуз и т.д. Но при этом мы понимаем, что выпускные экзамены в школе – просто одно из событий нахождения в школе. Потому что помимо получения знаний для сдачи экзаменов в школе мы учимся, к примеру, социальной жизни. Мы учимся быть частью общества, строим отношения с другими людьми, закаляем характер, да и просто живем, играем, получаем какой-то жизненный опыт, впечатления, проводим свое время и т.д. Поэтому помимо этой последовательной нити накопления знаний и сдачи экзаменов, мы можем назвать много всего еще, что делает сдачу экзаменов просто одним из событий нахождения в школе. Точно также мы относимся и к смерти: мы здесь живем, растим детей, строим карьеру, получаем впечатления, стараемся стать хорошими людьми и т.д., и, в конце концов, будет смерть. Религиозные люди к этому еще добавляют, что в момент смерти нужно подумать о Кришне. Но проблема в том, что то, о чем мы будем в момент смерти просто думать или помнить – это не показатель.

Мы воспринимаем время просто как некий условный, абстрактный фон, на котором мы проводим свою жизнь. Что-то с нами происходит, и мы можем разделить: это с нами было, это мы ожидаем в будущем, это есть в настоящем. Но время kālaḥ - это взыскатель. Мы видим часто, как Шастра называет Всевышнего временем. Он Сам говорит в Гите Арджуне:

Он – жнец. Не убийца, а Тот, Кто существует в самой таттве времени постоянно. Эта таттва не просто присутствует абстрактным фоном. kālaḥ - это происходящее с нами. Мы помним из наставлений Бхишмы, в которых он обращается к Пандавам:

Бхагаван, как kālaḥ, это наше будущее, которое станет настоящим в зависимости от того, каким было прошлое. Мы позволяем себе прожигать время, потому что думаем, что наше будущее будет отличаться от настоящего. Здесь и сейчас мы видим себя, свою жизнь и свои усилия, как подготовку: мы готовимся стать такими, какими мы должны стать к моменту смерти для того, чтобы достичь совершенства, обрести мокшу. Но правда в том, что для нас не существует завтра. Не потому что сегодня вечером мы умрем, а потому что каждое наше завтра – это обычное сегодня. Вот сегодняшний день – это же наше вчерашнее завтра. Мы чувствуем, что мы уже в завтра? Нет, для нас это обычное сегодня, такое же, как и вчера. Я говорю не о феномене ощущения времени, речь о том, что сегодня мы остались такими же, как вчера. Мы кардинально изменили свои качества? Нет. Или, быть может, сегодня мы начали жить той святой жизнью, которую мы себе приписываем в будущем? Мы оправдываем себя тем, что сейчас нам нужно порешать всякие вопросы, сделать то и это, жить тем и этим, и вообще сейчас мы слабые, мы раскачиваемся, готовимся… Правда в том, что раскачиваться и готовиться мы будем до самого последнего момента. И с этим всем мы и войдем в тот самый последний момент. Потому что наше будущее – это полноценная проекция всего того, что ему предшествует. Вот почему незаметно подбирается время. Не потому что мы не можем точно знать, когда мы умрем, а потому что наше завтра – это наше сегодня, оно уже здесь.

Почему рассчитывать, что в момент смерти мы вспомним о Кришне и попадем в духовный мир, - полнейшая ахинея? Потому что суть не в том, чем формально будет занята наша память или эмоции. А в том, кем мы стали к моменту смерти, кто мы, каковы? И правильным и обоснованным будет сказать, что мы таковы, каковы мы сейчас. Для нас очень важно сейчас. Потому что все то, что мы откладываем чуть-чуть на потом: наша более серьезная духовная жизнь, наше улучшение и пр., - все это навсегда останется на потом. Это звучит абстрактной пугалкой, и мы можем даже выцарапать из Шастры пару трансцендентальных историй, в которых рассказывается, что человек жил не пойми как, а к старости он стал великим Ваишнавом. Но, во-первых, нас должно насторожить, что таких историй очень мало. А, во-вторых, если анализировать эти истории, например, ту же историю Аджамилы, нужно видеть историю целиком: всегда есть причина. В истории Аджамилы эта причина, как он сам признает, не в том, что в момент смерти он позвал удачно названного сына, а в том, что в молодости он посвящал время Нарайане.

С точки зрения Шастры, время kālaḥ – это не то, что мы измеряем для собственного удобства, это не то, сколько нам отмерено. Это жнец. Он приходит не только в момент смерти, чтобы взыскать, скорее в момент смерти Он приходит, чтобы отдать, наградить. Поэтому Он – противоположность христианской смерти с косой, которая ходит и все убивает. kālaḥ - Жнец в каждый момент времени. Жнец как принимающий Йаджну. Бхагаван в образе времени – цель всех Йаджн, как говорит Кришна в Гите о Себе Самом. И для Ваишнава каждое проявление времени - это взыскивающее проявление Всевышнего.

Что я отдаю в каждый момент времени? Иными словами: как я провожу свое время? Я совершаю Йаджну или я готовлюсь когда-то совершить Йаджну? В действительности, хотя наш ум выстраивает это все в одну целую последовательность и, таким образом, показывает одним и тем же, это два разных направления, которые между собой никогда не пересекаются, как две параллельные линии. Либо одна линия, либо другая. В этом незаметность времени. В момент смерти нас принуждают созреть к пониманию того, что kālaḥ стоял перед нами все время, пока мы жили, а мы Его игнорировали, воспринимали, судя по тому, как мы живем, не получателем соответствующей Йаджны, а скорее нищим, Который стоял перед нами с протянутой рукой и мы подавали ему кое-что. Те мелочи, которые оставались у нас невостребованными после насыщения наших амбиций, дел, интересов и т.д. – то мы и подавали Ему, подачку нищего. Это то, что вернется к нам в смерти. Поэтому Видура, только войдя во дворец, в личном разговоре с Дхритараштрой ставит вопрос ребром: сейчас нам надо уйти.

У нас остается очень мало возможностей, чтобы поклоняться Вишну. Готовиться к этому не надо. Мы всю жизнь готовились, то есть спустили жизнь в никуда. Мы по чуть-чуть собирали некие инструменты, некие качества, совершали некие разрозненные добрые или духовные дела, которые в нашей фантазии должны когда-то во что-то цельное превратиться. Можно заранее сказать, что они никогда ни во что не превратятся. Они останутся тем, чем они сейчас являются: разрозненными, мелкими, мало что значащими фрагментами. То, о чем говорит Шастра, указывая на критическую важность разумения Всевышнего в момент смерти, это призыв совершать Йаджну великому Божеству в образе времени. Нельзя совершать Йаджну, игнорируя Того, Кому мы совершаем эту Йаджну. Поэтому человек, который не понимает этой ипостаси Всевышнего, Йаджну не совершает, он дает какие-то подачки. Естественно, то, что накапливается к моменту смерти – мелочь в дырявом кармане. Здесь речь идет даже не о том, как много мы накопим этих фрагментарных дел, усилий и т.д., а о том – действительно ли мы всю свою жизнь имели правильное отношение к Тому, Кого Шастра называет временем. Действительно ли мы посвящали время, данное нам? Мы брали это время или отдавали? Мы совершали в это время Йаджну или мы жили чем-то другим и только готовились в будущем, то есть во времени, которого у нас нет, совершать Йаджну.

Человек, который приходит к ясному пониманию всего этого и выстраивает соответствующим образом свое отношение и свою жизнь, действительно в смерти обретает обещанное. И ему не нужно в момент смерти ничего вспоминать: ни каких-то заветных Имен, Образов и пр. Он остается в своем будущем таким же, каким он был в своем настоящем. Это единственный способ знать Нарайану в момент смерти. Потому что в смерти мы будем такими, какими мы были все время в своей жизни, то есть сегодня. Поэтому очень важно спросить себя сегодня: «Я готов?» Если нет, постарайся увидеть то, о чем говорит Видура: опасность есть уже. Не потому что времени осталось мало, не важно, сколько его осталось, важно то, что здесь и сейчас оно не почитается тобой полноценно. Ты отложил Йаджну, поэтому опасность есть здесь и сейчас. Джнана об этом является постоянной силой для садханы, когда попросту нет нужды изобретать смешные механические способы самонастроя. Это основа восприятия садхака. Это то, чему я должен себя просто научить. Мир, в который я должен себя перенести. Я должен понять, что я иду к смерти. Это не обречённость, это не печать того, что вся жизнь, значит, заведомо насмарку и надо относиться к ней как к бессмысленному и пустому. Наоборот, нужно понять, что кроме Йаджны времени все остальное в жизни – пустое и бессмысленное.